Смерть под ножом хирурга - Страница 14

Отчаяние придало Кейт сил — толкнув дверь на следующей площадке, она оказалась в гараже. Успела спрятаться за каким-то фургоном, прежде чем хлопнула дверь. Но шагов не слышала, оглушенная шумом крови в ушах и стуком сердца. Летели секунды, минуты. Где он? Он бросил ее преследовать? И тут, как хлесткий звук выстрела в пустом гараже, под ногами преследователя заскрипел гравий.

Она пыталась определить направление, откуда шел звук.

Убирайся! — хотела крикнуть. Боже, сделай так чтобы он ушел…

Воцарилась тишина. Но она чувствовала, что он приближается. Осторожно выглянула из-за своего укрытия и застыла от ужаса. Он стоял с другой стороны фургона.

Кейт вскочила и бросилась, как смертельно напуганный кролик, туда, где горела красная надпись «Выход». Ноги затекли и с трудом подчинялись. Она неслась вниз по спирали съезда, казавшейся бесконечной, дыхание со свистом вырывалось изо рта, обжигая горло.

В отчаянном финальном броске обогнула последний поворот и слишком поздно заметила вспыхнувшие фары. Еще успела увидеть лица мужчины и женщины, их открытые рты. Она ударилась о капот, зажмурилась, спасаясь от вспышки света. Потом все исчезло, опустилась темнота.

Глава 4

— Сезон манго, — пояснил сержант Броуфи, чихнув в очередной раз в смятый носовой платок, — самый тяжелое время года для моей аллергии. — Он высморкался в платок и принюхался подозрительно, как будто проверяя, нет ли новых неприятных ощущений в носовых пазухах. Казалось, он совершенно не замечал обстановки вокруг — забрызганных кровью стен, криминальных экспертов, занятых своим делом. Когда на Броуфи накатывала волна аллергии, он вообще ничего не замечал, кроме своей аллергии.

Лейтенант Фрэнсис Поки Ай Чанг привык к аллергическому насморку младшего партнера. Иногда эта аллергия была полезна для дела, например, сейчас можно было безошибочно определить, в какой из комнат находится Броуфи.

А тот, закрывая нос платком, перешел в спальню мертвой женщины. Поки снова вернулся к своему блокноту и принялся за описание места преступления. За двадцать шесть лет работы в полиции и шестнадцати из них — в отделе убийств у него выработался собственный стиль расследования. Шесть страниц блокнота он посвятил схематичным рисункам всех комнат, четыре из них — только гостиной. Рисунки были выполнены не профессионально, но четко. Тело здесь. Перевернутая мебель там. Кругом кровь.

Медицинский эксперт, мужиковатая, коренастая, которую все звали просто Эм Джи, осмотрела обстановку, прежде чем приступить к осмотру тела. Одетая по обыкновению в джинсы и кроссовки, что выглядело бы странно на другом докторе, но для ее специальности не имело значения, ведь ее пациенты уже не могут жаловаться, она, кружа по комнате, бубнила в диктофон:

— На трех стенах брызги крови на высоте до четырех-пяти футов. Большая лужа крови в восточном углу комнаты, где найдено тело. Жертва — женщина, блондинка, возраст между тридцатью и сорока, найдена на полу, лежит ничком, правая рука согнута под головой, левая вытянута вдоль тела. На руках нет повреждений. — Она нагнулась, потрогала руку жертвы. — Тело значительно остыло. Время сейчас 12.15 ночи. — Эксперт выключила диктофон и задумалась.

— Что не так, Эм Джи?

— Что? О, просто задумалась.

— Ваше предварительное заключение?

— Похоже, что был нанесен единственный удар острым лезвием по левой сонной артерии. У жертвы не было шансов поднять руку для защиты. Потом скажу точнее, когда тело отмоют от крови в морге.

Поки заметил, что ее теннисные туфли запачканы кровью. Сколько сцен убийств видели эти туфли? Не больше, чем я.

— Перерезанная артерия, — сказал он задумчиво, — вам это ничего не напоминает?

— Первое, что сразу пришло в голову. Как звали парня, убитого несколько недель назад?

— Танака. Ему перерезали левую артерию.

— Да, он. Такая же картина, как и здесь.

Поки подумал, припоминая.

— Танака был доктором, — он взглянул на тело, — а она медсестра.

— Была ею.

— Есть о чем задуматься.

Эм Джи захлопнула свой чемоданчик.

— В этом городе много докторов и сестер. Если двое из них одинаково убиты, это не значит, что они были знакомы.

Громкое чиханье привлекло внимание Поки — Броуфи вышел из спальни.

— Нашел авиабилет в Сан-Франциско на туалетном столике. Рейс в полночь, — он взглянул на часы, — она опоздала.

Билет на самолет. Упакованный чемодан.

Энн Рихтер собиралась покинуть город. Почему?

Размышляя над этим, Поки снова обошел квартиру комнату за комнатой. В ванной он увидел криминалиста из лаборатории, склонившегося с лупой над раковиной.

— Здесь следы крови, сэр. Кажется, наш убийца мыл руки.

— Да? Хладнокровный ублюдок. Есть отпечатки?

— Несколько есть, там и здесь. Большинство, скорее всего, самой жертвы. Один свежий на дверной ручке. Вероятно, нашего свидетеля.

Поки кивнул и вернулся в гостиную. Это был их козырной туз. Свидетель. Превозмогая боль, она смогла рассказать бригаде скорой об ужасной сцене, которую увидела в квартире номер 710.

Он взглянул на Броуфи.

— Нашли сумочку доктора Чесни?

— Ее не оказалось на лестнице, кто-то забрал.

Поки помолчал. В женской сумочке много всего, в том числе — бумажник, водительское удостоверение, ключи от дома.

Он захлопнул свой блокнот.

— Сержант?

— Сэр?

— Надо обеспечить доктору Чесни круглосуточную охрану, немедленно. Человек должен быть и в холле. И проследить каждый звонок, если ее будут спрашивать.